В деле чиновницы Раковой увидели опасную подоплеку: поиск букашек
Уголовное дело против экс-замглавы Минобрнауки Марины Раковой по обвинению в мошенничестве в особо крупном размере (статья 159 часть 4 УК РФ) было возбуждено в начале августа. Бывшая высокопоставленная сотрудница ведомства обвиняется в распиле бюджетных средств, выделенных на реализацию федерального образовательного проекта. Следствие полагает, что в целом через чиновницу за два года – с 2018 по 2020-й, пока она трудилась в Минобрнауки, – прошло порядка трех миллиардов рублей.
Пока в фабуле обвинения фигурирует сумма куда более скромная – 50 млн рублей. Следователи полагают, что 38-летняя Ракова, используя свое положение в министерстве, помогла связанному с ней Фонду новых форм развития образования госконтракт на указанную сумму. Деньги предназначались на реализацию госконтрактов в рамках федерального проекта «Учитель будущего» – на создание экосистемы «Цифровая образовательная среда» нацпроекта «Образование», куратором которого была Марина Ракова. Подрядчиком по госконтракту стала Московская высшая школа социальных и экономических наук «Шанинка». Экс-директор школы Кристина Крючкова также находится под арестом.
Примечательно, что до работы на госслужбе чиновница как раз руководила Фондом новых форм развития образования. После перехода Раковой в министерство курировать работу организации стал ее гражданский муж Артур Стеценко, который 4 октября был задержан по обвинения в трудоустройстве «мертвых душ».
Сторона обвинения считает, что именно назначение Марины Раковой на высокий пост открыло дорогу фонду к крупным госконтрактам: в общей сложности через контору прошло 3,2 млрд рублей. Деньги были якобы потрачены на создание образовательных цифровых платформ. Однако аудит выявил, что исполнялись обязательства подрядчика только на бумаге.
Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов подчеркнул, что схема воровства бюджетных средств на цифровых IT-проектах в нашей стране получила очень широкое распространение. По сути это самое обширное и практически безграничное поле для коррупционных схема, отметил эксперт.
– После утверждения национального проекта под него создается огромное количество задач. Для их реализации формируются фонды, которые получают бюджетные деньги. Но проблема в том, что эти задачи не рассматриваются с позиций необходимости, целесообразности и оценки рисков. То есть никто не отслеживает потенциальные сценарии воровства денег, – рассказал Кирилл Кабанов.
По словам эксперта, в сфере IT-проектов уровень хищений доходит до 70 процентов. То есть по-хорошему, чтобы проект был реализован, а заложенные в него программы работали, нужно сделать в три с лишним раза меньше, чем изначально прописывают чиновники на бумаге. Все лишнее – создание дополнительных платформ и программ, баз данных и так далее – к делу прямого отношения может и не иметь, но бюджет под эти работы все равно выделяется.
– Здесь главное – красиво подавать информацию и креативить как угодно, – говорит Кирилл Кабанов. – Уникального в деле Раковой ничего нет. Пока не будет введен рисковый подход при формировании нацпроектов, такие коррупционные схемы будут продолжаться. По факту цифрового аудита в стране нет. Он был создан еще при правительстве Медведева, но сейчас это не работает. Сейчас у нас действует система коллективной безответственности. В сфере образовательных технологий вообще существует возможность освоения огромных средств, причем эти проекты направлены не на повышение качества образования.
Схема вывода бюджетных средств под так называемые осколочные проекты, без которых головной нацпроект мог бы спокойно жить, экспертам знакомы еще с начала нулевых годов. Причем иногда доходит до смешного. Например, в рамках программы по борьбе с наркотиками один из подпроектов был направлен на выведение жука, который мог бы поедать на полях побеги каннабиса. Только после того, как экспериментами заинтересовались аудиторы, выяснилось, что букашек, которые не прочь полакомиться листьями конопли, и без госбюджетного финансирования хоть отбавляй.
