«Последние из деревень». Как смоляне живут в населенных пунктах, которые совсем скоро исчезнут с карты
В этом году поисковики в деревне Бабеевка Кардымовского района подняли 16 бойцов Великой Отечественной. Среди находок — один медальон, который удалось прочитать. Принадлежал он солдату из Тамбова. Но родственники на перезахоронение ехать отказались: «Наш дедушка до Берлина дошел. Это ошибка!».
Что случилось на самом деле — солдат погиб в Кардымовском районе или нашел последний покой в чужой Германии, а свой медальон обронил на бабеевских полях, — теперь уже никто не скажет. Известно одно: в 1941 году бои здесь, у Днепра, были настолько страшными, что воды реки от крови были окрашены в красный цвет. По самым скромным подсчетам, у Ратчинской переправы погибло 15 тысяч человек… Местные жители вспоминали, что к Днепру было не подойти: вдоль берега лежали тела. А было их столько, что собрать своими силами не представлялось возможным. Да что там в 1941-м!
Когда в 70-е сюда посылали «на картошку» учеников, они собирали горстями патроны, то и дело натыкаясь на человеческие кости…
Теперь здесь не пашут, не сеют и практически не живут. В деревне Дуброво всего одна жительница — 88-летняя Екатерина Маскаляниц. Кроме нее, только кот Григорий.
«Он не из местных, из приезжих», — улыбается Екатерина Меркурьевна и ласково треплет кота за ухо.
За Екатериной Меркурьевной ухаживает социальный работник Тамара Савостеенкова. К своей подопечной она идет в любую непогоду: и в дождь, и в снег, и в зной… Работу свою ежедневным подвигом не считает. Тамара Михайловна живет в соседней деревне Бабеевка. Кроме них с сестрой, в деревне никто не обитает…
Тамара Савостеенкова, социальный работник:
— Мне 52 года. Я родилась в трех километрах отсюда — в деревне Бережок, в самой обычной семье: мама всю жизнь на дойке, отец пас коров … От Бережка нашего почти ничего не осталось, только дачники порой приезжают. Сюда, в Бабеевку, мы переехали в 1979 году: мать, отец, сестра и я. Родителей давно нет в живых, а мы с сестрой так и живем здесь. Одни во всей деревне. До середины 90-х я трудилась в Кардымове, в филиале чулочной фабрики. А потом ее закрыли, и я осталась без работы. Пробовала развивать крестьянское хозяйство, но не получилось. Стала социальным работником и ничуть об этом не жалею.
Встаю рано: сначала по хозяйству все дела переделаю, а в 9 часов сажусь на велосипед и выезжаю в Титково. Летом — на велосипеде, зимой — на лыжах. На велосипеде, конечно, быстрее получается — минут 20. Но если льет дождь, дорога становится почти непролазной – только пешком можно пройти.
Часов до четырех работаю в Титкове — у меня там восемь подопечных, а потом еду к Екатерине Меркурьевне в Дуброво. Я с ней уже 12-й год. У нее есть дети, которые ее не бросают, приезжают, но они живут в больших городах. А дом ее — здесь, она отказывается уезжать. А я когда продукты Екатерине Меркурьевне принесу, когда приберусь, когда коммунальные услуги оплачу. Могу и грядки прополоть… Свободного времени летом у меня нет. Если выдается какая минутка, книги читаю. Про войну.
Екатерина Маскаляниц, пенсионерка:
— Я родилась в 1929 году. Всю жизнь на одном месте и живу: Кардымовский район, Первомайский сельсовет, деревня Дуброво. Хату эту мы начали строить в 1943-м, как ушли немцы. Еще два года жили в землянке и только в 1945-м въехали в дом. Землянки тогда какие были? Вырыл яму, укрепил бортиками от военных машин, которых много тогда на болотах находили, сложил печь и живешь…
Оккупацию не хочу и вспоминать: немцы наш дом спалили, жить было негде, есть нечего. Ходили по окрестным деревням, просили милостыню. В соседнем Любанове до войны большой колхоз был. Бывало, придешь туда на картофельные поля, найдешь мерзлых картофелин, потрешь и оладьи испечешь — считай, что драники. Да и после войны голод был страшный: коровы нет, значит, молока тоже…
Мужчин мало в деревнях, женщины пахали на себе. Моя мама запрягалась в плуг и… А что делать? Лошадей не было, тракторов тоже. А сеять заставляли! Спускали план «сверху» — хочешь не хочешь, а у каждого работника предписание: копай три сотки, и все тут! После войны тяжело земля давалась: у нас три года ничего не пахалось, сложно было даже просто вскопать… Зато сейчас мы кричим, что плохо живем! Что такое плохо — знаем только мы, дети и подростки войны. Теперь земли — сколько хочешь, а никто не хочет ни копать, ни сеять. Все бурьяном заросло!
Раньше деревня наша большая была. Через дорогу — магазин. Работали две школы — начальная и средняя. И все дети из окрестных деревень к нам учиться ходили: рыжковцы, бабеевцы, ляховцы… Еще одну школу должны были построить — для десятиклассников. Но война грянула, и все, не успели. А сейчас никого во всем Дуброве нет, одна я осталась.
Поэтому Тамара — мои руки. Она и дров принесет, и печь затопит, и пол вымоет, и коту Григорию корма купит в райцентре… Мы с ней много разговариваем. В основном о политике. Я очень люблю смотреть «Время покажет», меня беспокоит обстановка в Сирии и на Украине. Это меня больше волнует, чем мое одиночество. Мне одной не страшно. Тем более когда у меня есть Тамара».
9 мая в Бабеевку прилетела связка белых шаров. Тамара Савостеенкова такому «подарку небес» очень удивилась. Выяснилось, что в День Победы их запускали на Соловьевой переправе. «По самым скромным подсчетам, напрямки от Бабеевки до Соловьева 10 километров. Да и ветер был в другую сторону, — задумчиво произносит Тамара Михайловна. — Как такое может быть? Мистика…»
